Исцеляющая любовь [= Окончательный диагноз ] - Эрик Сигал

Через пятнадцать минут, когда она заканчивала составление списка покупок, дверь в квартиру отворилась.

И вошла Эмили, волоча увесистый чемодан.

При виде Лоры, по-хозяйски устроившейся за письменным столом Барни, она лишилась дара речи.

Обе никак не могли подобрать слова.

Наконец Лора сказала:

— Эмили, давай я тебе помогу с этим чемоданом.

— Нет уж, спасибо, — ответила та с каменным лицом.

Эмили потащила чемодан в спальню, а Лора сказала:

— А Барни тебя только завтра ждал…

— Это я уже поняла, — спокойно ответила та. — Мне повезло с рейсом. Я только не думала, что, если приеду на день раньше, окажусь незваным гостем.

— Эмили, ты не поняла.

— Боюсь, я все поняла.

— Понимаешь, мы с Палмером разводимся. То есть мы уже разведены, спасибо мексиканскому правительству.

— Это тоже вполне очевидно, — ледяным тоном ответила Эмили.

— А завтра я собиралась уезжать, — продолжала Лора, все еще надеясь успокоить Эмили.

— Ну, из-за меня ты можешь не спешить, — огрызнулась та. — Я немедленно ухожу.

Пытаясь спасти Барни от катастрофы, Лора собрала все силы и крикнула:

— Подожди, Эмили! Черт! Мне надо тебе кое-что сказать!

Та обернулась от дверей.

Ладно, говори.

— У меня случилась беда, — тихо начала Лора. — Большая беда. И я ни с кем не могла поделиться, кроме Барни. Он меня пожалел и оставил тут. Только и всего. Я спала в гостевой спальне. Эмили, ну пожалуйста! Он был единственным человеком, с кем я могла поговорить!

Лора вдруг растеряла все слова. Она поняла, что в данной ситуации правда звучит как самая невероятная выдумка. Было бы куда лучше состряпать заведомую ложь.

— Знаешь, Лора, — тихо сказала Эмили, — я тебе правду скажу. Были две причины, почему я не могу стать женой Барни. И одна из них — это ты.

И она закрыла за собой дверь.

— Кастельяно, ты не виновата! Я тысячу раз рассказывал Эмили, какие у нас с тобой отношения, и, если она мне так и не поверила, ничего не поделаешь.

— А теперь скажи: кто здесь мученик?

— Только не я. У нас все равно не было будущего. Она бы никогда не вышла за меня замуж.

— Да брось ты. Вы прекрасная пара. 11 ты ведь ее любил, так?

— Да.

— И сейчас любишь?

— Да Но это ничего не меняет. Просто мне придется отвыкать от нее сейчас, а не потом.

— Она сказала, что я — одна из двух причин, почему она не может выйти за тебя замуж. А вторая какая?

— Лора, это личный вопрос.

— Барн, в другой ситуации я бы и спрашивать не стала. Но если ты хочешь, чтобы я себя не винила, ты должен убедить меня, что действительно была и другая причина.

Барни помолчал, потом сказал:

— Она не может иметь детей. Я ей говорил, что это не имеет значения. Что я хочу, чтобы она была моей женой, и ничего больше.

— А она?

— Она не поверила, — тихо сказал он и о чем-то задумался. — Знаешь, что я тебе скажу, Кастельяно? Мне очень стыдно в этом признаваться, но в каком-то смысле она права.

Сет был озадачен. Сестра не смогла назвать ему фамилию последнего сегодняшнего больного.

На самом деле их было трое — мужчина лет шестидесяти пяти и, судя по всему, его дети. Сын и дочь.

Они молча вошли в кабинет и почтительно встали. Сет пригласил их сесть.

— Вы доктор Лазарус? — спросил старший.

— Да А вы кто такие? Почему в приемной фамилию не назвали?

Отец смущенно сказал:

— Мы не хотели, чтобы о нашем деле знали посторонние. Ведь это все останется между нами, так?

— Каждый врач дает клятву Гиппократа и обязуется хранить в тайне все, что касается его больных.

— Но это не всегда так, — вставила дочь.

— Допускаю, мисс, что не все врачи — порядочные люди, но могу вас заверить, что я свое слово держу. Так могу я узнать ваши имена?

— Карсон, — сказал старик. — Как Джонни, только мы не родственники. — Он хихикнул. Похоже, подобные пояснения вошли у него в привычку[34].— Меня зовут Ирвин, — продолжал он. — Это Чак, мой сын, и Пэм, дочь.

Сет оглядел посетителей и спросил:

— У кого из вас троих проблемы?

К его удивлению, отец объявил:

— У всех троих.

С этими словами старший Карсон придвинулся поближе к Сету и заговорил, понизив голос:

— Дело касается моей жены, то есть их матери. Она очень больна.

— А где она? — уточнил Сет.

— Дома. Она не может передвигаться.

— А где ваш дом?

— В Хэммонде.

— Вы хотите сказать, что приехали из Индианы? А чем конкретно больна миссис Карсон?

Старик покусал губы, обвел взглядом сына и дочь, и оба кивком дали понять, что он должен договорить до конца.

— Год назад у нее нашли злокачественную опухоль желудка. Сделали операцию. Все вырезали.

— Дальше?

— Поначалу было несладко, но мы помогли ей как-то приспособиться. Какое-то время казалось, дело пошло на лад. Я даже возил ее на Карибы на годовщину нашей свадьбы.

Он замолчал. Тяжело вздохнул и продолжил:

— А потом все словно началось опять. Мы снова поехали к врачу. Он сделал рентген. Хотите взглянуть?

— Да, конечно.

Сет взял из рук старика конверт, вынул снимки и повесил их на стекло с подсветкой.

Ситуация была ясна с первого взгляда.

— Если откровенно, дела неважные.

— Мы знаем, — ответил сын.

Тут снова заговорил отец:

— Я спросил врача, взялся бы он еще раз оперировать. А он говорит…

Мужчина расплакался.

— Извините меня, доктор Лазарус. — Он всхлипнул. — Этот врач мне такую ужасную вещь сказал! И так грубо! Взял и сказал: «Не стоит и возиться».

— Да уж, он с вами не поцеремонился, — согласился Сет. — Но снимки действительно показывают большую опухоль в том месте, где ее оперировали.

Старик со слезами добавил:

— Когда я стал его умолять, он только отмахнулся.